Содержание «Удивляйтесь. Смейтесь, говорите...» Арабские слова Пустая палатка Обская «Давно оставлен этот пост...» Снег На улице Цветаевой Монолог Тима со сплошными ? ? ? Родословная Весна |
Удивляйтесь. Смейтесь, говорите! Всё швырнул в апрельскую пургу. Только есть ещё такие нити, Разорвать их просто не могу. Эти нити – дым таёжной дали С запахом разбуженной земли От костра, что вместе разжигали, От костра, что вместе затоптали Сразу же, как только разожгли. Тянет ветер, распустились почки, С грохотом прошёл по Цаге лёд, Зеленеют, розовеют кочки Клюквенных нехоженых болот. Май 1960 Арабские слова Постой и помолчи. Ты слышишь, как лучи Не льются, а шурша Ссыпаются на землю? И вместо «солнце» здесь Другое слово есть Сухое как песок, Безжалостное – «шемес». Но час настал. Оно Упало, как на дно; И, приласкав холмы, Взошла, сияет «гумар». Такой желанной ей, Теплее и нежней Попробуй для луны Звучание придумай. Их трудно написать Гортанные слова, То мягкие как пыль, То твёрдые как камень. «Горячее» и «жар» Здесь дышится – «хаар», А холод здесь звучит Журчащим словом «баррид». Здесь воздух напоён Дыханием времён, Дыханием веков И жарких слов дыханьем. Ты вспоминаешь их, Как позабытый стих, Ты ощущаешь их, Как пыль сухой гортанью. Не надо их учить, Они придут в ночи, Придут, когда ты спишь, Придут, когда не спится, Они придут… А мне, Мне с каждым днём нужней, Чтоб кто-то повторял: «Россия… Снег… Синица…!» 31 июля 1974; Ирак, Мосул Пустая палатка Я поставил тебе палатку, Сколотил широкие нары, Очень крепкие, очень гладкие, И мешков на них бросил пару, Утеплил, наладил в ней печку, Настрелял к приезду гусей. Но впустую крутится вечность – Дней бесцельная карусель. Возвращаясь в лагерь с работы Каждый раз, если был вертолёт, Я надеюсь, что из неё ты Выйдешь встретить наш вездеход. Но палатка стоит пустая, Не обжитая, как сарай, Вечерами напоминая, Что хотел я построить рай. 15 августа 1989, Ясовэй-Яха. Обская*) Засыпали камнем болота, пригладили всё ПГС*). Ударная стройка! Работа! Да здравствует КПСС! А между путями – помойка, А к станции – не подойти. О! Русская дикая тройка на всём нашем долгом пути! Сюда не домчалась лихая ямщицкая. Только ЧК сюда, где возникнет Обская, с конвоем людей привела. Теперь это вроде история. Мы новую тройку впрягли. Но новым бубенчикам вторят остатки бараков вдали. Давно оставлен этот пост Дорожной службы. И дом, и будка, и помост Уже не нужны; Огромный погреба курган С порталом белым, И этот позабытый жбан С засохшим мелом. Флажком не нужно провожать Товарный, литер... Стоять и про себя решать: В Москву, аль в Питер? И, окунувшись в этот шквал, Бежать согреться; И на завалинке из шпал Не нужно детство. Не нужно поездам подряд Простым и скорым Махать детишкам, вставшим в ряд По косогору. И стёкла в окнах не нужны Куда глядеть-то? И что-то в этом от войны, От лихолетья. Позарастало всё травой, И двор, и крыша, Зелёной, сочною, густой, Всё выше, выше. Так, видно, память о былом Позарастает. Не потому ли в горле ком Никак не тает? 18–22 июля 1992, Кишинёв-Москва Снег Опять в природе тишина, Спокойствие и совершенство. В душе глубокое блаженство Рождает эта белизна. Чугунно-чёрные стволы Снег голубит в прозрачной дали, Не сообщая им печали И не желая похвалы. Идёт, и всё. А может даже И не идёт. А так, – висит. Висит и превращает быт В давно забытые пропажи. И остаётся тишина И растворение в просторе. И счастья нет, и нету горя... Лишь тихо музыка слышна. 16 ноября 1992 На улице Цветаевой Белый вдруг налетел ветер, Расчесал у рябин крону И обрызгал её светом, Будто кистью белою тронул. С тополей пушистые серьги Оборвал, завертел в прялке, Поднял пыль, закрутил... и к Сергию Вдоль по улице дунул шалый. 3 июля 1994 Монолог Тима со сплошными ? ? ? Не могу я понять никак: Почему же людей так много И так мало кругом собак? И детей запрещают трогать? И нельзя подбирать куски Очень вкусные под домами? Или грызть тот конец доски, Что прибили неровно сами? Почему нельзя провода Грызть? Из плинтуса дёргать гвозди? Почему от Васи всегда Неожиданно вдруг увозят? Почему б не остаться нам У Васюшки? На что нам сдался Путь назад? Мой хозяин сам С удовольствием бы остался. Почему выводят гулять Люди редко, хотя умеют Двери запросто открывать, Даже руки затем имея? Почему, если кто-то вдруг Мне покажется симпатичным, Запрещают его лизнуть? Что им кажется неприличным? Как мне хочется всё понять, Разобраться во всех вопросах! Потому-то тычусь опять В руку тёплую мокрым носом. 26 июня 1996 Родословная Когда мой дед из Арктики Привёз солёной глины, В другой же раз из Африки – Провеянный песок, Так хохотала бабушка, Как не умеют ныне, И вторил смеху дедушкин, Весёленький басок. Когда же дед откуда-то, Не знаю уж откуда, Но дело было, чуть было Девчонку не привёз, В квартире был такой тайфун, Летела так посуда... Ну просто это бабушка Восприняла всерьёз. А папа мой и мамочка Убрали все осколки И, кстати, обнаружили И глину и песок. Из них слепили мальчика, Поставили на полку, И позабыли в суете, Что это их сынок. А мальчик рос себе и рос... И вот стоит пред вами. В нём всё соединилося: И холод и жара, И бабкин смех и дедов грех, И прах, что под ногами, И пылкость чувств, и соль земли, Фантазия и игра. 24 декабря 1997 Весна Весна! И воздух и вода Опять меняются местами, И снова неба под ногами Зияющая высота. А грань над этой высотой Лишь обозначена местами Пунктиром мокрого асфальта, Что выступает над водой. И эта грань прозрачна так И так порой неуловима, Что улететь рискуешь мимо Коль поскользнёшься или шаг Неверный сделаешь случайно. Весной прозрачна грань отчаянья. А я по ней иду, чудак, Любуясь небом под ногами, Деревьев чёрными ветвями Так устремлёнными туда. 7– 15 марта 2002 Тексты предоставлены автором |