Федор Федорович Вадковский
Офицер, декабрист
1/13 V 1800, с. Пятницкое (Извалы) Елецкого уезда Орловской губ. –
8/20 I 1844, с. Оёк Иркутской губ.
Учился в Московском Университетском Благородном пансионе

      Выходец из аристократической семьи (отец – сенатор, мать – урожденная гр. Чернышева), Ф.Ф.Вадковский начал образование в Москве, в Университетском Благородном пансионе (1810–1812), и продолжил его в Петербурге, в частных пансионах и в старейшей в России гимназии Петришуле.
      Начал военную службу в Петербурге подпрапорщиком л.-гв. Семеновского полка (с 25 I 1818). Переведен в Кавалергардский полк юнкером (21 IV 1820), затем эстандарт-юнкер (c 27 VIII 1820) и корнет (c 1 I 1822). В 1824 г. был замечен в «неприличном поведении» (по одним сведениям, это были «преступные разговоры», по другим – сатирическая песня, по третьей – эпиграммы на великого князя Михаила Павловича); по высочайшему указу 19 июня он был арестован, а затем переведен в стоявший в Курске Нежинский конно-егерский полк с переименованием в прапорщики.
      Еще в Петербурге он вошел в Северное тайное общество, однако его взгляды были более радикальны, чем у его товарищей (в частности, он считал необходимым истребление всей царской семьи), поэтому в 1823 г. по приезде в Петербург П.И.Пестеля было решено организовать северный филиал Южного общества, который и возглавил Вадковский. И в Петербурге, и позже в провинции он принимал в Общество новых членов. Впоследствии один из принятых, младший брат Федора Вадковского Александр, в своих показаниях писал:

В 1823 году <…> я узнал от брата моего Федора, что есть тайное общество, желающее изменений в правительстве. На предложение в оное войти я согласился, в чем дал расписку, пообещав сохранить в тайне существование и членов оного. Намерение общества было даровать народу вольность и прекратить страдание всеобщее. Способы достижения сей цели были мне неизвестны, но брат уверял, что общество сильно и может во всем успеть.

      Летом 1825 г. в Курске Вадковский доверчиво принял в Общество провокатора – унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка англичанина Ивана Васильевича Шервуда, а в ноябре вручил ему для передачи Пестелю секретное письмо, которое тот незамедлительно доставил находившемуся в составе свиты Александра I в Таганроге начальнику Главного штаба И.И.Дибичу. Уже 9 декабря Вадковский был арестован; в заключении он не знал ни об аресте Пестеля, ни о восстании на Сенатской площади 14 декабря. Дальнейшие события так изложены у Н.Я.Эйдельмана [Эйдельман 1970]:

Пока комитет разгребал бумаги и готовил новые вопросы Рылееву, Трубецкому и другим, Василий Васильевич Левашов все отвлекался для допросов. 18 декабря к нему из крепости с большими предосторожностями и весьма секретно доставили 25-летнего прапорщика Нежинского полка Федора Вадковского (прежде он был в гвардии, но за дерзкую выходку переведен в армию).       В первый раз Левашов допрашивает человека, не только не участвовавшего в бунте 14 декабря, но даже не подозревающего о том, что произошло в тот день: приказ об аресте Вадковского был подписан Дибичем еще 9 декабря, и взяли его раньше всех, даже прежде Пестеля. Унтер-офицер Шервуд сумел войти к нему в доверие. «Англичанин, непреклонной воли, проникнутый чувством чести, верный своему слову и устремленный к одной цели» — так характеризовал этого предателя несчастный Вадковский как раз в том письме к Пестелю от 3 ноября 1825 года, которое Шервуд представил властям.       В письме же упоминалось 9 членов тайного общества или близких к нему людей (Свистунов, Граббе, Михаил Орлов, Толстой, Барятинский, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Гофман, Бобринский).       Вадковский – «козырь» в игре Николая (велено содержать «под строгим караулом и в глубокой тайне»). Никто из декабристов не должен знать об его аресте — пусть новые жертвы не догадываются, откуда про них дознались, пусть растеряются от неожиданности…       Сначала Вадковского даже держали вне столицы — в Шлиссельбурге; затем перевели в Петропавловскую крепость, но не в Алексеевский равелин, где его случайно могут узнать, а в пустой еще Зотов бастион.       Вероятно, внезапный арест и густая тайна ошеломили и сломили нервного и впечатлительного офицера: первый же левашовский допрос открыл куда больше новых имен, чем донос Шервуда.

      Действительно, поведение на следствии многих декабристов, начиная с К.Ф.Рылеева, отличала простодушная откровенность, с которой они давали «честные показания» и на самих себя, и на своих соратников (одно из немногих исключений – И.И.Пущин, никого не выдавший). Впоследствии, в тюрьме и в Сибири, они не омрачали своих дружеских отношений воспоминаниями о том, что одни из них вольно или невольно повредили другим. Верховный суд назначил всем беспрецедентно суровые наказания. Приговор Ф.Ф.Вадковскому гласил: «умышлял на цареубийство и истребление всей императорской фамилии, возбуждал к оному и других; участвовал в умысле провести бунт и в распространении тайного общества принятием в оное товарищей». Приговорен к «смертной казни отсечением головы». Впоследствии казнь была заменена (после лишения чинов и дворянства) вечной каторгой.
      Наступил день казни пятерых декабристов – 13 июля 1826 г.
      Декабрист Николай Романович Цебриков вспоминает [Цебриков 1989, с. 430–433]:

В два часа ночи в последний раз прозвенели цепи. Пятерых Мучеников повели вешать в ров Кронверкской куртины. Сергей Муравьев-Апостол дорогою сказал громко провожавшему священнику, что вы ведете пять разбойников на Голгофу – и «которые, – отвечал священник, – будут одесную Отца». Рылеев, подходя к виселице, произнес: «Рылеев умирает как злодей, да помянет его Россия!» <…>       В три часа ночи вывели всех узников из крепости на площадь, где жгли их мундиры и ломали им шпаги над головами перед выстроенными гвардейского корпуса первыми гренадерскими ротами <…> Генерал-адъютант Чернышев большое каре приказал подвести к виселицам. Тогда Федор Вадковский закричал: «On veut nous rendre témoins de l’exécution de nos camarades. Ce serait une indignité infâme de rester témoins impassibles d’une pareille chose. Arrachons les fusils aux soldats et jettons-nous en avant» (‘Нас хотят заставить быть свидетелями расправы над нашими товарищами. Вырвем ружья у солдат и бросимся вперед!’). Множество голосов отвечало: «Oui, oui, oui, faisons-ça, faisons-ça» (‘Да, да, да, сделаем это, сделаем это!’), но Чернышев и при нем находившиеся, услышав это, вдруг большое каре повернули и скомандовали идти в крепость. Чернышев показал необыкновенную ревность на экзекуции этим маневром. <…> Адская мысль подвести любоваться виселицами, на которых уже висели Мученики, принадлежит собственно Чернышеву <…>

      27 июля 1826 г. Вадковский вместе с А.П.Барятинским, И.И.Горбачевским и В.К.Кюхельбекером был отправлен в Кексгольм (Приозерск), где узники содержались в тех же казематах, где некогда сидели члены семьи Емельяна Пугачева. В апреле 1827 г. Вадковский переведен в уже знакомый ему Шлиссельбург, а в ноябре того же года отправлен в Сибирь. (В сопроводительных документах значится: «Приметы: рост 2 арш. 10 верш.», «лицом бел, чист, волосом светло-рус, глаза карие, нос продолговат».) В январе 1828 г. доставлен в Читинский острог, в сентябре 1830 переведен в Петровский завод. По окончании срока в1839 г. назначен на поселение в с. Манзурка Иркутской губ., замененное позже на с. Оёк, где он и окончил свои дни.
      Осталось много свидетельств о пребывании Вадковского в Сибири. На каторге он читал своим товарищам курс астрономии. Занимался историей декабристского движения: на основании рассказа трех участников восстания Черниговского полка составил записку «Белая Церковь», впервые опубликованную Герценом. Виртуозный скрипач, Вадковский организовал в Читинском остроге струнный квартет, в котором играл первую скрипку. Среди исполняемых произведений были песни поэтов-декабристов (А.Одоевского, А.Бестужева, К.Рылеева и др.), положенные Вадковским на музыку. В Петровском заводе вместе с Пущиным и братьями Поджио он разработал «Устав каторжной артели для управления всеми делами артели» – документ, который во многом облегчил быт и условия труда декабристов.
      В 1907 г. была опубликована сатирическая песня Вадковского на французском языке, посвященная Следственному комитету в 1825 г. И только в 1925 г. в журнале «Красный архив» (№ 3) были впервые напечатаны два приводимых нами русских стихотворения Вадковского, которые были найдены в архивах декабристов (при этом стихотворение «Песня» долго оставалось неатрибутированным).

Н.Н.Перцова

Основные источники: [Декабристы; РП:1800, т. 1; Эйдельман 1970].