Было времени двенадцать...
Было поздно уезжать,
было некуда деваться,
было некуда бежать.
Кто-то рядом шёл во мраке.
Я окликнула: «Постой!
Я пойду к тебе в собаки.
Позови меня с собой».
Усмехнулся этот кто-то
и растаял в тишине.
«Почему не в бегемоты?» –
он вдогонку крикнул мне.
Я пошла одна во мраке.
Оглянулась – Боже мой! –
все бездомные собаки
шли по улице за мной!
1979–1980
Всё проходит, всё проходит…
Срок придёт – пройду и я.
В мире вечно происходит
обновленье бытия.
Я пройду тропой знакомой
мимо вас средь бела дня,
только вы на фоне дома
не заметите меня.
Я пройду сквозь ваши стены,
сквозь троллейбус на ходу.
Вам не видно, я за сценой.
Всем нельзя, а я пройду.
Я пройду по белу свету,
чтобы вспомнить и забыть.
Буду ездить без билета
и бесплатно в цирк ходить.
Но к чему такая роскошь,
суета и беготня?
Сшит кафтан – да не по росту,
это всё не для меня.
Уплыву я белой птицей
в голубую вышину
и последнюю страницу
навсегда переверну.
Март 1980
Поэту
Пока ты безвестен,
легко предпочесть
и истину – лести,
и почестям – честь.
Но славы сиянье
заставит язык
просить подаянье
у грозных владык.
Февраль 1982
Ведать ты не ведаешь,
как тебя люблю:
ты не пообедаешь –
я три дня не сплю.
И к чему всё клонится?
Извелась совсем:
от твоей бессонницы
третью ночь не ем!
Июнь 1982
Брошенная деревня
Здесь деревня есть в глуши,
а в деревне – ни души.
Запустение и прах
в покосившихся домах.
Для кого же в поле диком
поспевает земляника?
Для кого цветут цветы
небывалой красоты?
И кого вдоль всей дороги
и у дома на пороге,
изнывая от жары,
караулят комары?
Июль 1982
Облака отражаются в речке,
будто бабы бельё полоскали,
да забыли о нём, заболтались,
и плывёт оно вниз по теченью,
отражаясь, как в зеркале, в небе.
Июль 1982
Никуда уж не свернёте,
очутившись невзначай
там, где лешие в болоте
заварили иван-чай.
И придётся пить из блюдца,
где болотная вода,
Чтобы больше не вернуться,
не вернуться никогда...
Июль 1982
Пойду, куда глаза глядят...
А встанет тьма стеной –
тогда на ощупь, наугад
пойду во тьме ночной.
Пусть на пути моём метель
засыплет чей-то след –
пойду за тридевять земель,
куда дороги нет.
Когда же вся истлеет плоть,
и я паду без сил –
не может быть, чтобы Господь
меня не воскресил!
Ноябрь 1982
Слева бездна, справа бездна,
впереди тупик...
Абсолютно бесполезно
всё, чего достиг.
Как ни бейся – безнадёжно:
счастье лишь балласт.
Только то, что невозможно,
нас и не предаст...
Сентябрь 1983
Снег метёт и не стихает,
снег ложится на листы –
пишет белыми стихами
книгу вечной суеты.
Словно шита белой ниткой
жизни каждая строка.
Белой ниткой – как под пыткой
с пистолетом у виска.
Да и шита сикось-накось,
без примерки, кое-как...
Привыкаешь жить, однако,
хоть не тот и жест, и шаг.
Всё нескладно, всё не ново,
невпопад и сгоряча
и как будто бы с чужого
нам оставлено плеча.
Ноябрь 1983
Ну что же ты плачешь? Ведь это пройдёт,
пройдёт и исчезнет, как прожитый день...
И выпадет снег, и растопится лёд,
и солнечный зной переплавится в тень.
И всё растворится в грядущей любви,
и сам свои беды не примешь всерьёз.
... Ты боли не помни, ты просто живи,
беспечно играя стекляшками слёз.
Январь 1984
Четыре стихотворения
1.
На волю, на волю! Скорее, беги!
Пусть в спину стреляют друзья и враги!
Пускай ни тепла и ни крова вдали –
беги, под ногами не чуя земли!
Пусть следом погоня. Пускай не уйти! –
Вдруг вырастут крылья – спасайся, лети!
Лети!.. Только ветер и холод в груди.
И – море свободы...
И – всё позади.
Август 1982
2.
Куда же, куда же,
куда мне теперь?
Спит стража и даже
не заперта дверь.
Помедлю у входа
в пустую тюрьму.
На что мне свобода –
сама не пойму.
Как жить мне на воле,
бездомной, одной?
Послали бы, что ли,
погоню за мной...
Октябрь 1982
3.
Наш век так непрочен...
Повсюду невзгоды.
Чем меньшего хочешь –
тем больше свободы.
Но если в старанье
укрыться от боли,
утратишь желанья –
на что тебе воля?
Нет доли нелепей,
чем жить средь людей,
закованным в цепи
свободы своей.
Февраль 1983
4.
Из плесени плена –
как в явь ото сна,
из тлена – сквозь стены,
сквозь все времена.
Из лени, из тины,
сквозь сеть паутины,
из тени рутины –
как с глаз пелена.
Лишь холод ухода,
последнего шага
туда, где свобода
от зла и от блага,
где суть отрешима
от духа и тела
и нет ни вершины,
ни дна, ни предела.
Простор без границы.
Полет за черты...
Свобода разбиться
об лед пустоты.
Июль 1984
… И если сердце, разрываясь,
Без лекаря снимает швы, –
Знай, что от сердца – голова есть,
И есть топор – от головы…
М. Цветаева
Опускать не желала забрала,
будто шла не на крест, а во храм,
и объятья свои раскрывала
всем просторам и всем ветрам,
билась, звенья цепей разрывая,
путь слепцам освещала во мгле, –
но была она слишком живая,
чтобы выжить на этой земле.
Август 1984
Что с тобой, мой верный волк?
Что ты нынче приумолк?
На луну совсем не воешь
и послушен – просто шёлк!
Что стоишь, как в землю врос,
между сосен и берёз? –
Я приказывать не стану:
ты же волк мне, а не пёс!
Чуть видна тропинки нить –
в тёмный лес к тебе ходить.
Я люблю тебя бояться,
но боюсь тебя любить.
Ноябрь 1984
Помолчи со мной вдвоём
до поры до срока...
В одиночестве своём
я не одинока.
Ты руки мне не пожми,
не прерви молчанья –
без общенья меж людьми
нет непониманья!
Декабрь 1984
Осень подкосит: усни и не встань! –
Осень без просыпу, осень без спросу...
Солнечным золотом сонную ткань
выткут осенние звонкие осы.
Царственной поступью перешагни
зыбкую грань между жизнью и смертью
там, где сгорают рябины огни
над нежилой ледяной круговертью.
И в запустении всех паутин,
в осыпи жестью скрежещущих листьев
мир возродится, велик и един,
от суеты себя смертью очистив.
Август 1985
Нет, жертва не широкий жест,
а жребий немощных и хилых
взвалить чужой на плечи крест,
поскольку свой нести не в силах.
1985
Будет то или это воспето
для газетной любой полосы –
нужно только ручного поэта
завести. Как ручные часы.
Завести для игры, для забавы,
как ручного, беззубого льва,
и кормить обещаньями славы
за солжённые в рифму слова…
....................................................
Неужели сложу ещё крылья
и стихи и поэмы сложу,
как оружье, пропахшее пылью,
потерявшее вкус к мятежу?!
Май 1986
Ты всё врёшь, мой зверь лохматый!
Никакой ты мне не пёс!
Ну, зачем сошёл с ума ты
и звезду в зубах принёс?
Лучше вылететь во сне бы
мне в трубу на помеле…
Ну, зачем, зачем мне небо
на заплёванной земле?!
Декабрь 1986
Блаженны плачущие,
ибо они утешатся.
Мат. 5, 4
Достигнуть счастья? – Небылица,
одна из каверзных забав:
оно не может вечно длиться,
само себя не исчерпав.
Печаль на сердце ляжет тенью –
но в ней такая глубина,
что и блаженству вдохновенья
её не вычерпать до дна.
А счастье плоско, как тарелка:
легко во всю пуститься прыть –
но слишком ясно, слишком мелко,
чтоб можно дальше было плыть.
Апрель 1987
Песня шарманщика
На кружочки цветного металла,
на беспечное чьё-то житьё
променяло меня, промотало
непутёвое счастье моё.
По всему несусветному свету
разменяло, грошами звеня,
растеряло меня, как монету,
проиграло в рулетку меня.
И, коснея в своём окаянстве,
прожигая себя, как в огне,
кроме вечных скитаний и странствий
ничего не оставило мне
Май 1987
Качается солнце ночное
на ниточках чёрных дорог...
Оставишь себя за спиною –
лишь только ступи за порог.
Оставишь, как сотни скиталищ,
как соты столичных квартир,
как день свой вчерашний оставишь,
где сны чёрно-белые клавиш
и пальцев, протёртых до дыр.
Повиснет свисток электрички...
Прощай же, прощай навсегда!
И только сгорают, как спички,
летящие в ночь поезда.
Июнь 1987
Видно, мы непутёвые люди...
Не во благо нам щедрость земли.
Подносили нам счастье на блюде –
только взять мы его не смогли.
И стоим мы, безруки, безноги,
у самих же себя на пути
посреди необъятной дороги,
по которой не в силах пройти...
Август 1987
Ты напрасно ломился в открытую дверь,
проклиная замки и засовы –
кто бы ни был бы ты, человек или зверь, –
отворить тебе были готовы.
И когда ты устал набивать синяки –
ты ушёл в беспросветную стужу...
А тепло и спасенье так были близки! –
Просто дверь открывалась наружу.
Октябрь 1989
и не надо помогать.
Вяч. Иванов
Посредине океана...
развалился наш корабль.
Поломались мачты-реи,
оборвались паруса.
Капитан свалился за борт,
рулевой напился пьян,
и передрались матросы,
и корабль идёт ко дну.
Ну и что же, ну и что же? –
Это горе не беда!
И к чему тут звать на помощь,
коль охота потонуть?!
1989
Моё окно выходит в Божий мир.
И целый мир лежит, как на ладони –
в сиянии и колокольном звоне,
как огранённый Мастером сапфир.
И льётся звон на Землю водопадом,
цветы роняют в воду лепестки… –
Ну, что тебе ещё от жизни надо,
когда так ясны дали и легки?
2000
Прекрасная дама стирает бельё,
обветрены красные руки её.
А доблестный рыцарь на белом коне
её прославляет в чужой стороне.
Кто знает, вернётся он к ней или нет…
Прекрасная дама готовит обед
и моет кастрюли, и кормит свиней
а рыцарь всё песни слагает о ней.
Как стан её тонок, загадочен взгляд,
и алые губы блаженство сулят!
Как ласковы тонкие пальцы её! –
А та всё стирает, стирает бельё,
и моет кастрюли, и кормит свиней…
И вряд ли судьба ему встретиться с ней!
2001 – 2002
Меня не звали в этот ад,
и я пришла без приглашенья,
но не согласна быть мишенью
для всех, кто выстрелить бы рад!
Меня не звали в этот мир
и на войну не призывали.
Я гость незваный – и едва ли
мне во чужом похмелье пир!
Но всем победам вопреки
и несмотря на пораженья –
пусть жизнь напишет продолженье
не мной задуманной строки.
2005
Она вышивала
Она вышивала на грубом холсте
серебряной нитью любви и разлуки.
Взлетали над бренностью лёгкие руки,
почти не подвластны земной суете.
Она вышивала по грязи мирской
цветы и деревья, моря и озёра –
и мелкие зёрна житейского сора
в узор превращала летящей рукой.
Она вышивала – и мир узнавал
свои очертанья в нездешнем узоре,
но только из мути житейского моря
вдруг чистый рождался сверкающий вал.
Она вышивала – а время текло,
летели секунды, недели и годы,
пронизаны светом любви и свободы,
и в мире холодном ей было тепло…
Она вышивала…
2006
1. Надежда Щетинина. От слова до Слова. М., 2001.
2. Надежда Щетинина. Избранное. М., 2007.
3. Из семейного архива.
Звук: исполнение автора.
