 |
||||
|
Пахари, солнце взошло лучезарное, Минула ночи ужасная мгла; Сейте скорее зерно благодарное – Почва свежа и рыхла! Долго вы спали в ненастье холодное, Воля давно вас на пашню зовёт; Верьте, что поле вас ждёт плодородное, – Пахари, смело вперёд! Пусть зазвучит ваша песня свободная, Пусть разольётся в привольных лугах Песнь не стеснённая, песнь благородная, В смелых и верных словах. Дружно работайте: нива широкая Тучные злаки вам скоро родит; Песнь ваша правая, чувством глубокая, Пахарей новых манит. Ты так робка, ты так тиха, В твоих глазах нет силы страсти, Природа не дала тебе Могучей чары женской власти. А в нём ещё так много сил; Бушует кровь, мечта прельщает, И манит жизнь и перед ним Своими блёстками сверкает. В возможность славного труда Не потерял он упованья И первый опыт не смирил Горячки дерзкого желанья. Так не тебе в нём возбудить Восторженных порывов страсти – Ты так робка, ты так тиха, В тебе так мало женской власти! Но вот, когда обманет жизнь, Когда озлобленный, усталый, Он с горьким смехом разобьёт Остатки гордости бывалой, Когда истерзанный, больной, В тоске, с поникшей головою На этом жизненном пути Сойдётся снова он с тобою – И если ты тогда прильнёшь К нему на грудь с любви слезами И усыпишь тоску его Своими тихими речами, И если с долей он своей В твоих объятьях примирится, Тогда всё то, что для тебя Жизнь может сделать, – совершится. В чудный мир, в обитель грёз далёких Хоть на миг я б улетел душой И опять у позабытой двери Постучался б трепетной рукой. Я вошёл бы в светлые чертоги, Где всегда встречал меня привет, Где витают золотые тени Беззаветных, невозвратных лет. Вновь своё покинутое ложе Я нашёл бы на пиру богов И впивал бы нектар возрожденья – Аромат невянущих цветов. Да боюсь – на зов души усталой, Отягчённой ношею земной, Не придёт никто к заветной двери, Не введёт в блистающий покой... Да боюсь – на пиршестве волшебном, Жизни раб, причастный злобе дня, Я войду – и золотые тени Разлетятся в страхе от меня!.. П. В. С-ой*) Помню – стонала и выла метель за окном, Пушистыми хлопьями стёкла она залепила, А в комнате нашей, приветным теплясь огоньком, Лампада старинные ризы икон золотила... Я помню – к тебе я прижался, ребёнок больной, На лоб мой горячий ты руку свою положила И чудную сказку, склонясь надо мной, говорила, И чудная сказка далёко меня за собой В роскошный свой мир уносила... Я помню, как месяц огромный на небо всходил, Как он серебром заливал и дворец и сады Черномора, Как звонкие песни в кустах соловей заводил, С волшебными звуками споря незримого хора... Какие-то дивные чары сходили на нас... Я был далеко и в садах Черномора носился... Но мир этот с комнатой нашей таинственно слился, И месяц светил мне – отрадным лучом твоих глаз, В мелодии – голос твой лился... Дети К ясному небу восходит Утра морозного пар, В печке дрова затрещали, Песню завёл самовар. Встал и оделся ребёнок, Свежей умылся водой, Громко прочёл он молитву Перед иконой святой... «Няня, ну что же ты чаю?!» Няня в ответ: «Погоди, Да не шуми, мой голубчик, Машу ты мне не буди – Видно болела головка – Ночью металась она...» Мальчик притих, и глядит он Всё на узоры окна... Много чудесных картинок Кто-то на нём набросал, Кто-то серебряным пухом За ночь его покрывал. Вышли цветы да деревья, Целый как будто бы лес, Вышли те звёзды, что смотрят Ночью с далёких небес. Всё это блещет огнями, Ярко на солнце горит... Мальчик задумался тихо, Глаз не спускает, глядит... Вдруг ему весело стало – Он обернулся – и вот... Маша проснулась и няню Уж одеваться зовёт... «Маша, вставай поскорее Да подойди-ка ко мне – Видишь, какие цветочки Вышли на нашем окне!..» Старый домик под сенью берёз... Заскрипели ступеньки крыльца... Много было здесь смеху и слёз, А надежд! – а надежд – без конца! Отпирается дверь. Тишина! Только мухи летают – гудят... На знакомом столе у окна Мои старые книги лежат... Раскрываю... засохший цветок... Женский профиль, начерченный мной... Да письма пожелтелый листок, Продиктованный страстью былой... Выхожу я в заглохнувший сад... Вот скамейка под тенью рябин... Предо мною проносится ряд Позабытых и милых картин... Я сижу. Угасает заря... На траве серебрится роса... И, в бесчисленных звёздах горя, Сердцу тихо поют небеса... Прогнала ты меня, моя милая, прочь, Подбираешь к цветку ты цветок И с молчаньем глубоким в Иванову ночь Заплетаешь душистый венок. Ты решилась ни слова со мной не сказать И улыбки и ласки забыть, Чтоб в Иванову ночь вещий сон увидать И судьбу-невидимку открыть... Да зачем тебе правда душистых цветов И зачем тебе вещие сны?! Ведь и так мы с тобой, без таинственных снов, И весельем и счастьем полны! Улыбнись же скорей, не гони меня прочь, Ты сними с себя скучный зарок – Смейся, пой, говори... и в Иванову ночь Подари мне душистый венок... Взгляни – две звезды над тобою Так ярко и страстно горят, Так ярко и страстно – как будто Сойтися и слиться хотят... Да, видно, сквозь звёзд мириады Друг к другу дороги им нет! И тихо оне замирают... И льют оне трепетный свет... И вдруг – отрываясь от неба, К холодной и влажной земле Несутся, несутся – и быстро В туманной теряются мгле... Ледяное море Громадные белые горы, Уступы и чёрные скалы, Нависшие глыбы утёсов И в пропасти бездны обвалы... От века застывшего моря Внизу неподвижные волны В мерцании с бледного неба Мертвящим величием полны... Без признаков жизни природа И тишь – до тоски, до страданья... Глядишь в изумленьи и видишь Торжественный день мирозданья, И чуешь прозревшей душою: «Дух Божий над бездной несётся!» И гнутся колени, и сердце, Объятое трепетом, бьётся... Последняя блещет зарница, Последние признаки лета... В листву поредевшую льются Потоки алмазного света. Вся ночь эта горько-блаженна, Как ласка любви пред разлукой, Как страстная боль поцелуя, Прожжённого ревности мукой... Но вот надвигаются тучи, Свинцовые тучи ненастья... Тревожное сердце, напрасно Ты просишь и лета, и счастья!.. Синяя, влажная, с звёздным мерцанием, С тайной призывно-немой, Прежним, забытым полна обаянием Тихая ночь надо мной. Мрачные, злобные годы ненастные, Старый, привычный недуг – Будто виденья и грёзы неясные, Всё позабылося вдруг... Трепетно, радостно сердце сжимается, Жарко волнуется кровь... Что это? юность опять возвращается? Жизнь начинается вновь?!.. Я не ждал, не искал ни борьбы, ни побед, Не готовил я душу для бурь и страстей. В непонятном предчувствии горя и бед Тосковал я всю юность над долей моей. Но когда бы яснее я мог разглядеть Надвигавшийся мрак моей странной судьбы, Лучше было б в те юные дни умереть, Лучше было б уйти от страстей и борьбы. Не томился бы я по небесным лучам, По сияющим высям таинственных гор. И в спокойствии сердца, молясь лишь мечтам, Я не понял бы жизни и грязь, и позор. И, быть может, с собой я б унёс навсегда Лучезарную вечного духа звезду. И горела бы ярким лучом та звезда В царстве света, куда я пути не найду. 1. Сочинения Всеволода Сергеевича Соловьёва, т. 7, СПб., 1887. 2. Русский вестник, 1865, т. 59 (подписано Всеволод С.). 3. Заря, 1871, январь (подписано В. С-въ). 4. Соловьёв С.М. Воспоминания. М.: НЛО, 2003. |
|
||||