| |
Качели
Качели старые скрипят, как будто бы мычат коровы.
И тихо так, что из окон высовываются жильцы.
А я на цыпочки встаю и в небо улетаю.
Глаза сухие у меня, как будто трактор их ровнял.
Потом соскальзываю вниз. Как хорошо, что есть земля.
Ни для кого. Ни для меня. Но есть. И это хорошо.
Потом несёт меня асфальт. Потом несусь сама.
Дома похожи на дома. Качели в спину мне скрипят.
Я оборачиваюсь. Там – коровы синие скрипят,
Качели мудрые мычат и я реву навзрыд.
И тихо так, что каждый всхлип – как будто сотни бубенцов,
Как будто тысячи коров со мной ревут теперь.
И я, закрыв глаза рукой, рукою голову верчу.
Дома похожи на дома. Качели в спину мне скрипят.
Я знаю: миг – и я лечу! Сама! Сама! Сама!
1983
Стих про смерть
150 прекрасных дев и 50 прекрасных вдов –
Вот родина моя, по ней гуляю я.
Я человек и вот мой плащ.
Я человек и вот мой зонт.
Я человек и вот мой мир.
Вот осень близкая идёт. Она ватага всех дождей.
В ней много воздуха плывёт и спелых желудей.
Вот это дом. А вот скамья.
И здесь прольётся жизнь моя.
Я ей рукою помашу,
Я вас присутствовать прошу
На празднествах моих,
150 прекрасных дев и 50 прекрасных вдов,
И 200 лучших женихов, и целый двор собак.
В тот день, когда я загрущу,
Я вас на волю отпущу,
Надену пару башмаков
И буду я таков.
И осень, словно полчаса,
За мной, за мной
Уйдёт от вас.
Куда покатит тарантас
Большой моей души?
Где человек и зонт его?
Где человек и плащ его?
Где человек и мир его,
И где его родня?
Гляди направо – никого.
Гляди налево – никого.
Вперёд, назад – нет никого,
Ни ночи нет, ни дня!
1983
Мой друг – медуза мёртвая,
В песок волной прибитая.
И я – волной прибитая,
Медуза полоумная.
И мы, друг друга обходя,
Вернее, обплывая вскачь,
Слишком похожи на растяп,
Чтобы друг друга обжигать
Волною наших неудач.
1983
Грузинское стихотворение
Я нарисую на зимнем стекле
Пальцем горячим лицо тамады.
И сквозь барашки его бороды
Вырастет чудная, зимняя ветвь.
И среди веточек тонких её
Вырастет лето и лопнет, как мак.
И рыболовная сеть, как гамак,
Там затрепещет, где море поёт.
И в рыболовной сети стая рыб
Участь свою запоздало поймёт
И перед смертью своей запоёт
(души от слёз словно жабры мокры).
Медленней, чем черепаха, сползёт
По красной щеке голубая слеза.
И меня тамада позовёт,
Голова отвернётся назад,
И мороз, улучив подходящий момент,
Заштрихует травою лицо тамады.
И я вздрогну, увидев сквозь лица и дым,
Лица рыб на уставленном пищей столе.
1984
Вот ходит птица воробей.
Она умеет быть нептицей.
В то время как, её свидетель,
Я не умею просто быть.
1984
Я существо в обнимку с попрыжком.
Тебя здесь нет, и я живу зажмурясь,
Босой ногой нащупываю холод
И становлюсь калейдоскопом дел.
1984
Я ехала в троллейбусе и думала о счастье.
Какой нечёткий понятийный аппарат!
Его со сна создал аристократ.
А раб жил так, как нравилось рабу.
Я думала об этом потому,
Что мне сегодня всё не удавалось.
Но это всё мной не запоминалось,
И было почему-то хорошо.
И там, где расположен новый цирк,
Я вылезла и очень удивилась:
В бассейне, где фонтанчики резвились
Ещё вчера – лежала груда листьев.
А рядом с грудой листьев – куча листьев,
А рядом с кучей листьев – горстка листьев,
А рядом с горсткой листьев была лужа
И это значило, что осень началась.
1984
Всех одиночеств истинней зима.
Катая ком из снега неживого,
Она живёт, холодная богиня,
А я её зову: «Зима! Зима!»
Она ложится медленно в сугроб,
А я следы на грудь её кидаю,
Холодных веток рыбий разговор
Над ней ловлю и опускаю в гроб
Реки, которая и вовсе не река,
А рыба, рыба и живёт, глазами
На небо глядя, медленно, как все.
И я ей верю по утрам слегка,
Утратя нос, и уши, и глаза.
В холодный дом их бросив беспощадно,
Гуляю медленно, как все, и всё быстрее.
На губы мне чистейшая слеза
Со щёк домашних больно проникает.
А я иду. И каждый след на грудь
Богини зимней медленно стекает.
1984
Я знаю 14 слов языка, 14 малых молитв.
А небо глядит на меня свысока,
Внимательно взоры вперив.
И глупых соседей дверные зрачки
Буравят мою пустоту,
А я, надевая смешные очки,
Машу им рукою: «Ту-ту!»
Мне скоро исполнится время моё,
Оно повернётся во мне.
И высветит небо, оконный проём,
Растение кактус в окне.
И грудо-брюшная преграда моя
Навстречу тем звёздам разверзнется вдруг,
Но я в этом мире останусь стоять,
Весло выпуская из рук.
1985
Пока я легка на помине,
А воздух тяжёл и тягуч,
Иду и опять различаю
Носы и ботинки у туч,
Ты, маленький, словно собачка,
В неважной своей конуре,
Глядишь на дорогу, не чуя,
Что я приближаюсь к тебе.
1989
[Сонет из «недоплетённого венка» Гербарий]
Растерянно бредя через сонет,
Я собираю вдохновенья крохи
И начинаю чувствовать скелет
Стиха, и выдохи и вдохи.
Не так, как мышцы чувствует атлет,
(Та напряглась, а эта отдыхает),
Но как дитя, что, глядя на паркет,
Свой первый шаг, ликуя, совершает.
В сонета гроб уложена душа,
Забиты гвозди – грубая работа,
И вот теперь – я рою не спеша
Могилу ей на кладбище блокнота.
Не лучше ли, освободясь впотьмах,
Как в водорослях, запутаться в словах?
1999
Общий замысел был и остался нетронут, неведом, неузнан.
Тот, кто дал мне траву, облака, колыхание воздуха, зиму,
Так и остался в тени и не хочется встретиться с ним.
На пути, как огни, возникали любимые люди.
Но дорога несла – не успеешь махнуть и рукой.
И они возвращались во сне, как орнамент на блюде,
Осеняя мой путь и пестуя мир и покой.
Моя дочь – прикровенная девочка Маша –
Мне награда за всё – глубина, красота, простота.
Зимне-вешняя, летне-весенняя каша
Времени – ты теперь наша.
Уже не моя.
2001
В хорошем настроении я вышел из окна.
Вернуться я не смог, ведь жизнь всего одна.
2001
Живёшь один и умираешь сам.
И разделить ни смерть, ни жизнь не в силах
Ни с кем. Всё самому. И умирать и жить.
Разматывать бинты своих иллюзий...
2001
Август
Навсегда здесь останется жить-поживать
куст ромашек – смешней не бывает.
Перед отъездом сосна опять притворится, что спит.
Девясил, что Аргус стоглазый, вослед головой помотает,
дятел с красным своим хохолком,
чтоб не сглазить чего, постучит
по стволу, где лучи позабыли тепло и добро,
и его подбирают – то сам он, то рыжая белка.
А у подножья сосны – то золото, то серебро.
Это тень гамака, или вымысел, или безделка.
Вот смешной человек, подрезая сухую малину,
этот воздух взаймы без отдачи берёт и берёт,
не почувствовав даже, как пикирует плавно
на его невозможную спину
паучок в паутине, или смерть, или что там его ещё ждёт.
2002
Эта книга лежит на лотке и тихонько меня поджидает.
Ты поспи, бедолага, поживи для себя, постарей и побудь никакой.
Час любви нашей краток, неверны надежды,
И не в сердце тебя я несу, а листаю рукой.
Лишь одним словарям и стихам уготована долгая жизнь.
А газетной статьёю на свет уродиться – несчастье.
Полежи, подыши, ты потрёшься плечом о запястье,
Говорящий сверчок нашепчет трик-трак и тебе.
2002
Бог сделал так, что я не ручеёк,
Не веточка, не тень от самоката,
А человек, родившийся когда-то,
Которому ещё не вышел срок.
Меня приветствуют сосновые иголки,
И я умею это понимать,
Мне каждый миг доступна благодать –
Протянешь руку и возьмёшь, как с полки.
2003
В паутине паук копошится не зря,
Не напрасно кружатся листы,
Земляного червя обнимает земля,
Головою качает залив.
Без обиды свой путь покидает земной
И листок, и червяк, и паук,
Но твердит человек: «Что же будет со мной,
Когда путь мой окончится вдруг?»
Тополь сбросит листву, и усталый залив,
Может быть, и наморщит свой лоб…
И червяк, одинокий тоннель свой прорыв,
Испытает восторг и озноб.
2003
В жаркий день, когда ноги идут по земле,
Взгляд скользит по земле,
Губы шепчут слова о земле,
Мне под сводами лип,
Как под Сводом Законов Российской Империи,
Очутиться приятно.
Шелестят, замирая,
Как шелестели б тома,
Листья лип,
И лодыжки их твёрдо стоят на земле,
Щёку мне охлаждают и нежно царапают кожу.
Ты – сидящий прохожий.
А бывает сидящий прохожий?
А бывает ли смерть, и смущенье,
И коры поцелуй на челе?
Если мысленно вспять потянуть этот день,
Он, шурша, обомрёт, как змеиный чулок старой кожи.
2003
Тишина. Молчанье.
Беззвучное житьё.
По правилам страданья –
Без права на нытьё.
Живи теперь без строчек,
Без выдохов, без снов,
Рифмованный комочек,
Упавший с облаков.
Ты просто так, прохожий,
Похожий на других.
Чужой лишь стих поможет,
Спасёт чужой лишь стих.
Губами повторяя
Движенье губ чужих,
В чужие дни ныряя,
Чтоб вынырнуть в своих –
Ты всё ещё оставлен,
Покинут, одинок.
Как маленький кузнечик,
Готовый на прыжок.
2003
Сонет
И обретя счастливо новоселье
На даче в Кратово, в счастливом гамаке,
Где мир трудов, похожих на безделье,
Мне так же мил, как бабочка в руке,
Где сныть на огороде и в букете,
Где сосны спят, качаюсь на ветру,
Мне кажется, что «весь я не умру»,
Но передвинусь за теплом лучей
Закатных по дорожке у калитки,
Как Моисей, не взяв свои пожитки,
Уйду на просеку, на пруд, на тот ничей
Участок, где отрадно будет мне
Предстать кувшинками на выставке Моне.
2004
Татьяна Нешумова
Нептица. Издательство «А и Б», М., 1997.
Простейшее. (Готовится к печати).
|
|
