 |
||||
|
Из беседы с Глебом Шульпяковым
(«Независимая газета» от 01.02.2001)
Рюмка водки для непьющего человека <...> я очень часто выбрасываю свои стихи. То есть я их не печатаю. Другой вопрос, что есть много, а что – мало. Вот Блок – тома поэзии. Можно нацедить на книжечку избранного. Но мне нужны все стихи – я хочу сам выбирать. И потом из плохого стихотворения Блока – а у него много плохих стихов – я лучше пойму его хорошее. Ну кто ещё у нас был графоманом, кроме Блока? Хлебников, Ахматова, Цветаева... Да и Бродский, наша священная корова. Но их слабые стихи нужны нам – чтобы, повторюсь, оценить сильные. <...> <...> есть поэты, которые идут в стихах на битву с Богом, а есть те, что нет, не идут. При этом они, борцы, могут быть очень слабыми – как поэты, я имею в виду. Бенедиктов, например, был поэтом первого ряда, оставаясь довольно слабым стихотворцем. Многие юные поэты, пишущие свои графоманские стишки, тянутся в первый ряд по своей интенции. И таковыми являются – будучи при этом плохими поэтами. С другой стороны – блестящий поэт второго ряда Алексей Толстой. Блестящий поэт второго ряда Случевский. Кто ещё? Кузмин. Просто изначально они избрали «скромное» место. <...> <...> Вот в Америке поэзия вымерла. Да она и здесь практически вымерла. Тираж поэтической книги – тысяча. В Голландии хороший тираж – две. А население – в десять раз меньше. Вот и считай. Я только надеюсь, что это процесс обратимый. Поэзия ничего не меняет. Как соль. Можно жить на бессолевой диете, на безалкогольной, но рано или поздно ты по ошибке выпиваешь рюмку водки и... Так вот поэзия – это та самая рюмка водки, которая нужна непьющему человеку в минуты... в горестные минуты. Вот тогда человек должен пойти в магазин, купить поэтическую книгу, прочитать – и сказать себе: «Господи, какой же я был мудак!» |
|
||||