И обратился я, чтобы взглянуть
                        на мудрость, безумие и глупость...
                        Еккл. 2:12

Напитком терпким тело услаждая,
В душе своей я мудрость сохраняю
И тихо жду, чтобы в итоге мудрым
Досталось радостей по их делам и будням.

Чем дольше жду, тем чаще замечаю –
Чем больше мудрости, тем больше и печали.
Чем дольше я живу, тем мне виднее,
Что глупые богаче и сильнее.

И вот однажды я спросил в отчаяньe –
Зачем же все мои благие начинанья,
Зачем мне оставаться в мудрых братстве
И видеть как глупцов растёт богатство?..

И только от того душе теплее,
Что мудрые мудрее и мудрее...


                            Не скоро совершается суд...
                            Еккл. 8:11

И если правда после смерти ждёт нас жизнь,
И по делам земным нам воздаянье,
И у злодеев, и у праведников есть
Свой дом в потустороннем мирозданьи,

И праведника ждет дорога в Рай,
А грешника – в другой стране жилище,
То кто сказал, что в мире том покой,
И грешники за Рай войны не ищут.

И если правда, что взорвав на теле бомбу,
А вместе с ней – врагов пяток-другой,
Тот камикадзе, верный воле Бога,
Немедленно в Раю найдет постой,

То есть причина для моей тревоги
За тех любимых, кто уже в дороге.


                         Не проворным достаётся успешный бег.
                         Еккл. 9:11

Не самый проворный кончает дистанцию первым.
Не самый из смелых с победой приходит домой.
Не самый сметливый торгует вином или хлебом.
Не самый из глупых кочует по миру с сумой.

Но знаю доподлинно строгое правило бега –
У гонки с раздельного старта есть общий финал,
И тот неудачник, кому не досталась победа,
Hа финише встретит того, кто его обогнал.

А зная всё это, зачем я борьбу продолжаю,
Бегу, спотыкаюсь и падаю, снова встаю,
Судьбу проклиная, себя по кускам собираю,
В дыханье и ритм попадаю и снова бегу...

За труд и терпенье одной я прошу лишь награды –
Хоть раз с этой трассы сойдя, постоять где-то рядом.


                         Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце.
                         Еккл. 11:7

В древниx книгаx пророков
Мудрыx мыслей рассыпаны гроздья.
Но страшусь я уроков,
Теx, где мысли вбивaют как гвозди...

Мне б висеть на гвоздяx,
Как висели борцы за идею,
Победившие страx,
Не помазав злодеев елеем.

Но другим, a не мне
За идею досталось бороться...
Сладок утренний свет,
И приятно для глаз видеть солнце.

Тот же свет леденит
Отраженьем в воде из колодца.



В Зазеркалье, где я живу,
Новый год встречают в жару.
Здесь Снегурочка ходит в бикини,
Предлагая коктейли мартини.

Дед Мороз, от жары изнывая,
Ездит в гости, как все, на трамвае.
Он бы рад разъезжать в лимузине,
Но нельзя за рулём пить мартини.

В Зазеркалье, где я живу,
В Новый год куст розы в цвету,
Эвкалипты в гирляндах огней...
Эй, пришлите мне снега скорей!..



Выцветший пурпур бархатных кресел
Под полотно от пыли упрятан.
Развал декораций покрыла плесень.
Лоснятся портьеры от жирных пятен.

Заранее выучив новые роли,
В гастрольной поездке давно император.
Пуанты устали не чувстовать боли.
Сезон окончен. Закрыт театр.

Перебирая программы спектаклей,
Ждать осталось самую малость,
Как вырвется жизнь из театра объятий
И наконец начнётся реальность.


Картина мира

Холст загрунтован, подобраны краски и вымыты кисти.
Замысел ясен, продуман сюжет и набросан эскиз.
На завершенье работы нацелены чувства и мысли.
Ждать остаётся, как станет картиной Tворенья каприз.

Пресса раздула по поводу выставки ажиотаж,
И из Парижа шампанского ящик давно уже выслан.
Дамы решают, во что им одеться на вернисаж.
Критик готовит эскпромтом в восторге рождённые мысли.

В творческих муках проводит художник последние ночи.
В красках, штрихах отражается бренности мира тональность...
Если неправдой окажется холст, когда будет закончен,
То под картину придётся подстраивать жизни реальность.


День седьмой

                   И увидел Бог всё, что Он создал,
                   и вот хорошо весьма.
                   Быт. 1:30

Закончив все дела,
Устроив мирозданье,
Сначала думал Он,
Как это хорошо.
Но глядя на плоды
Всевышнего призванья,
Господь в своих трудах
Один изъян нашёл.

Познав всю сласть греха,
Венец Его ваянья,
Чтоб страсти утолить,
Погубит мирозданье.
И вряд ли здесь поможет
Угроза наказанья.
Тем более не выход –
Сплошное обрезанье.

А если уничтожить
Источник разрушенья,
То можно на покой
Уйти без сожаленья.
Вот только кто оценит
Тогда красоты мира,
И кто свечей наставит,
И кто наварит мирры?

О, Боже, мне близка
Сия Твоя дилемма.
Создать не так уж трудно.
Как сохранить – проблема.


В ритме джаза

Расписана симфония по нотам.
В ней ошибиться не позволено ни разу.
Не нравится в оркестре мне работа.
Попробовать бы что ли жить как в джазе?

Здесь восемь тактов знай – и вся наука,
Потом валяй твори, себя показывай.
Но трудно скрыть от опытного слуха,
Что есть границы у свободы джазовой.

Призывные синкопы на тромбоне,
Кокетливые банджо переборы,
Любовный стон сопрано-саксофона,
Самодовольный гонор флюгельгорна...

Всё это – в ритм тупицы-барабана.
Свобода в джазе тоже иллюзорна


Дорога к тебе

дорога к тебе
дольше чем первая но
короче второй
и пятой симфонии
Людвига Ван Бетховена



В разлуке есть достоинство одно.
Разлука – это ожиданье встречи,
И телефонные звонки под вечер,
И голоса усталость твоего.

Разлука нам как жажда в летний зной,
И как душистая горбушка хлеба,
Отрезанная милосердной мамой
В преддверье долгожданного обеда.


Наука контрапункта

Было трудно постигнуть
Контрапункта науку
И заканчивать фразу
На устойчивом звуке.

Но теперь эта мудрость
Мне нужна для другого –
Оставляю любимой
Я последнее слово.



В душу ко мне заходя,
Ноги свои вытирайте.
Располагайтесь удобней
Кофе сейчас принесу.

Поговорим о стихах,
музыке и о природе.
А о любви и о Боге
Я говорить не спешу...


Маленький этюд на тему танка

сумерки скоро
пьянящий яблони цвет
взгляд отвожу я
от объятья влюблённых
вот и солнце смутилось


Мезальянс

белого карлика
видели с чёрной дырой
какой мезальянс


Яблоко

Упасть под яблоню, поверь мне,
Всё лучше, чем в котёл с вареньем.
Лежать по деревом, гния,
Мечтать о том, что ждёт меня
Очередной цикл бытия –
Сначала семечко, земля,
Потом росток, листок, цветенье
И ожидание паденья.


Лабиринт

Причудливы изгибы лабиринта
На плоскости. И не найти пути.
И не хватает нити Ариадны...
Не бойся – вот рука – держи – летим!



Опять это сердце частит и опять эта боль...
Как трудно такие моменты перенести...
Что сделать, скажи: положить под язык валидол,
Иль, чёрт с этой болью, – засяду писать стихи?

Но выбор, увы, непростой совершить мне дано,
Коль скоро сердечная боль выливается в стих.
Таблетку приму – может боль ненадолго пройдёт,
Стихи напишу – и она перейдёт на других...


Геннадий Казакевич.
Зазеркалье. Мельбурн, 2003.