Содержание Будда Затмение света Мерцание света |
|
|
[отрывок из поэмы] При первом блеске Божественной зари из Бенареса Толпы народа потекли в пустыню. И сердце Будды жалостью прониклось При виде этих тысяч, погружённых В глубокий мрак неведенья, но света И правды жаждущих. И он, поведав Ученье о страдании всемирном, Так к ним воззвал: «Все жаждущие правды, Внемлите мне! Я укажу вам два Пути, ведущие к спасенью. Один из них кратчайший, но суров И тяжек он, и нужно много сил, Чтоб им идти. Путь этот – отреченье Полнейшее от мира, и не только От злых соблазнов, даже от всего, Что сердце нам волнует самой чистой Любовью – от отечества, семьи... Кто жизнью утомлён, кто жаждет только Одной Нирваны, тот кратчайший путь Избрать к ней должен. Пусть же он от мира Немедля отречётся, даст обет Безбрачия и нищенства, в пустыне Отшельником живёт и, погружаясь Душою в созерцание тщеты Всемирной, только в созерцаньи этом Пусть ищет он отрады. Угасив В душе все страсти, он ещё при жизни Предвкусит наслаждение Нирваны, Вступив в её преддверие. Но кто Не твёрд душой настолько, чтоб исполнить Святой обет монашества, чьё сердце Ещё доступно трепету любви, Кто к родине любовью пламенеет, К семье привязан, пусть тот изберёт Легчайший путь к спасенью, пусть от мира Не отрекается: и в мире можно Жить праведно. Но, оставаясь в мире, Вам не вступить в Нирвану, не обресть Покоя безмятежного по смерти И снова, снова жить!.. Но кто и в мире Шёл праведной стезёй, тот после смерти Возникнет к лучшей участи, и путь Томительный, далёкий путь в Нирвану Чрез это сократится. Вот завет мой, Миряне, вам – гасите в сердце огнь Страстей порочных: низкого разврата, Любостяжанья, зависти, вражды, И полны сострадания, на помощь Спешите страждущим: больных врачуйте, Давайте кров и пищу неимущим, Душой скорбящих утешайте словом Участья братского, святой завет Бесстрастья и любви, который я Провозглашаю вам, и вы повсюду Провозглашайте людям; светом правды Спешите озарить неверный путь Блуждающих во тьмe. Но не мечом, А словом убежденья и примером Распространяйте истину. Щадите Собратий ваших кровь, не проливайте Её за веру даже – без того Потоки слёз и крови затопляют Весь этот мир. В делах благотворенья И милости пусть ваша жизнь течёт, Всё очищаясь с каждым возрожденьем, Пока врата Нирваны и для вас Разверзнутся и сон без сновидений Обнимет вас в её безмолвном лоне»!.. Так поучал он, и как света луч Внезапно тьму ночную озаряет, Так и сердца внимавших озарил Его ученья свет. И весь народ, Единым чувством движимый, воскликнул, Склонившись до земли пред ним: «Прими нас В число учеников своих, будь светом Нам путеводным на пути спасенья»!.. И многие в тот день произнесли Святой обет монашества, отрекшись От мира пред лицом его. Но кто Не в силах был оков мирских расторгнуть, Кто к родине, к семье своей любовью Прикован был, тот клятву произнёс, Что он, и в мире оставаясь, будет Его завету верен. Затмение света (Götterdämmerung) Гейне Май наступил, златисто-светлый, нежно И ароматно веющий, раскинул Ковёр зелёный, сотканный из ярких Цветов и солнечных лучей, в алмазах Росы играющих, и, улыбаясь Голубенькими глазками фиалок, Он милый род людской в свои объятья Зовёт приветливо. Тупой народ На первый зов спешит в объятья Мая. Мужчины светлые надели брюки И праздничные фраки с золотыми, Сверкающими пуговками; дамы Оделись в цвет невинности; усы Подвили юноши; девицы дали Простор груди; поэты городские Кладут в карман бумагу, карандаш, Лорнетку – и пестреющей толпою Все за город стремятся. Там, на чистом И вольном воздухе, садятся на траву Душистую, наивно восклицают: «Как быстро кустики растут!» – цветами Играют, внемлют щебетанью птичек, И до небес несутся ликованья. Май и ко мне пришёл, три раза в дверь Мою он стукнул. – «Отопри, я – Май! Я за тобой пришёл, мечтатель бледный, Я поцелуем освежу тебя». Но я не отпер двери. Ты напрасно Завлечь меня желаешь, гость коварный! Насквозь тебя я вижу! Вижу я Насквозь и мироздание, глубоко Я заглянул, увидел слишком много – И отлетела радость, скорбь навеки Запала в сердце мне. Я проникаю взором Сквозь каменные стены как домов, Так и сердец людских, и вижу там Обман и ложь, и нищету и горе. Я мысли сокровенные читаю На лицах: в целомудренном румянце Девиц я трепет тайной похоти читаю; А юношей высокое чело, Сияющее гордым вдохновеньем, Покрыто, вижу ясно, колпаком Дурацким с погремушкой. Я повсюду Уродливые только лица вижу Да тени хилые, и я не знаю, Как мне назвать приличней нашу землю – Больницей или домом сумасшедших. Я вижу сквозь кору земную все Те ужасы, которые напрасно Ковром цветущим прикрывает Май. Я вижу под землёю мертвецов В могилах тёмных: сложены их руки, Глаза открыты, лица сини, черви Из уст их выползают. На отцовской Могиле сын с развратницей уселся; Кругом их трели соловьёв каким-то Злорадным смехом льются, и цветы Могильные насмешливо кивают Головками. Отец в своём гробу Зашевелился, дрогнула земля Болезненно... О, мать-земля, я вижу Твои страдания, я вижу огнь, Палящий грудь твою; я вижу, Как раны древние твои раскрылись И как из них и кровь, и дым, и пламя Струёю бьёт. Я вижу дерзновенных Сынов твоих, Титанов. Из подземных, Глубоких бездн поднявшись, до небес Нагромоздивши скалы, потрясая Кровавым факелом, они стремятся С неудержимой яростью на небо; И стая чёрных карликов во след Ползут за ними. С треском гаснут звёзды Небесные. Рукою дерзновенной Они срывают занавес с престола Владыки Зевса; с воплем пали ниц, Объяты страхом, сонмы светлых духов. Весь бледный на своём престоле, Зевс Сорвал с себя корону; растрепались Седые волосы. Со смехом диким Титаны поджигают свод небесный, А карлики бичами огневыми По спинам хлещут гениев: от боли Те, корчась, изгибаются. В пространство Их низвергают демоны, схватив За кудри светлые. И вижу я И своего там гения с кудрями Златистыми и вечною любовью В очах его лазурных. Вижу я, Как чёрный, страшно безобразный демон Схватил его в объятия свои И, скаля зубы, сладострастно смотрит На красоту его и крепче, крепче В объятиях сжимает. Побледнел Мой бедный гений... Вдруг из края в край Вселенной вопль пронзительный пронёсся, И рухнули столпы, и свод небесный Обрушился на землю, и над миром Погибшим воцарился первобытный мрак. Мерцание света (Ответ Мая)*) «Больной, больной мечтатель! – молвил Май В ответ мне и пахнул струёю тёплой В окно моё из сада. – Не глубоко Ты в недра мирозданья заглянул! Ты только смерть и разрушенье видишь Под оболочкой жизни. Если б глубже Проникла мысль твоя, то и во тьме Задатки света ты прозрел бы, в смерти Источник новой жизни. Не обманщик Коварный я, который, чтоб завлечь Людей, ковром цветущим прикрывает Гниенье смерти. Нет, я гений жизни, Той вечно юной жизни, что, как звёзды Небесные, мерцает, но не меркнет, Объята смерти тьмой. Из тьмы и смрада Могил я, светлый Май, извлёк цветы Благоуханные, я всё кладбище Лучами света и теплом объял. А там, в могилах тёмных, где лишь тленье И ужас смерти видишь ты, слепец, – Там таинство великое природы Свершается во тьме, там спят глубоко Усопшие, и сквозь их тихий сон Струится тихо, тихо вечно юный Родник той жизни, что таким могучим Потоком бьёт и ярко так играет Здесь на поверхности... Скорее выйди На свет, тепло и воздух из сырой И мрачной этой комнаты, в которой Всю зиму грудь твоя тоскою ныла И ум больной горел под гнётом дум И страшных призраков. Дыханье Мая Рассеет призраки, струёй целебной Оно прольётся в грудь твою больную; И, вместо синих и истлевших лиц Покойников и пошлых рож живых, Увидишь ты людей, своих собратий. И ты их радость детскую поймёшь, Которая теперь улыбку злую В тебе лишь вызывает; ты поймёшь Их упоенье юною любовью И майским солнцем. Светлые их брюки И пуговки блестящие их фраков Улыбку светлую и на твоих Устах, отвыкших от улыбок светлых, Конечно, вызовут. Иди ж скорее В мои объятия!» – И внял я Маю. Я вышел в поле. Воздух благодатный, Проникнутый теплом и ароматом, Объял меня. В дыханье ветерка И в щебетанье ласточек, тонувших В лазури ясной, в свежем шуме леса Мне шёпот Мая слышался: «Смотри, Как жизнь играет всюду! Упивайся Её струёю сладкой!.. Скоро, скоро В больной груди твоей замолкнет сердце И ты уснёшь... И липы, осеняя Кладбище, будут над тобою тихо Повествовать о жизни бесконечной, Шумя листвой; и сладок будет сон твой В объятьях тихих матери-земли». Так Май нашёптывал, и ряд видений мрачных, Тоской томивших сердце, как туман При блеске солнца, таял и светлел Под тот волшебный шёпот. Между тем Весенний день, блестящий и звучащий, Сменился тихим вечером. Бледнел Румяный запад, тихо надвигалась ночь С востока, тихо зажигались звёзды, – И весь эфир безбрежный засверкал Мирами без числа... И мне опять Послышался волшебный шёпот Мая В дыханье ночи: «Обрати теперь С земли на небо взор – пред тобою Разверзлось мирозданье!.. Всё пространство Пространство беспредельное – кипит Мирами лучезарными; повсюду И свет, и жизнь!.. Не угасить Титанам Источник света, не сорвать покрова С великой тайны мировой! Пусть только Хоть звук один гармонии всемирной Коснётся слуха их – благоговейным Объяты холодом, они главу Мятежную преклонят, умиленье Проникнет их; и гордые Титаны Поймут тогда, что сами служат целям Непостижимого, пытаясь свет затмить, Что света красота – в его мерцании, Как радость жизни – в скорбях мимолётных, Порой её мрачащих. Свет и жизнь Мерцают лишь, объяты тьмой и смертью; Но тьма и смерть не могут их объять». П.А.Каленов. Будда. Поэма. Философские статьи. М., 1902.
|
|