 |
||||
|
За домом – сад. Оттуда видна дорога. Хочется убежать. Скоро я убегу. А это Катя. Как я люблю её куклу! Она резиновая, очень гладкая, очень розовая. Сейчас я её стащу. Баю-бай, моя донечка, Баю-бай, моя милая. Ой, кто-то идёт! Прячься, скорее прячься! Тебя нельзя никому показывать. Как же я буду с тобой играть? Баю-бай, моя донечка. Сейчас ты вернёшься к Кате. Я тебя отнесу. Почему не выходит мама? Почему никого не видно? Пойду посмотрю на дорогу. Может быть – убегу. Предо мною стена. В ней светятся окна. Считается, что там живут люди. А это лихая плоскость. Левым плечом Оттолкнул человека слева. Правым плечом Оттолкнул человека справа, И пошёл прямо Между домами, Пока не упёрся В детские ясли. Штора закрыла кактус. А он зацвёл ночью. Кровавый подсолнух блистал, А когда захотел – умер. Габриак,*) Габриак, В руки не даёшься. Если и посмотришь, Ото всех тайком. А бабушка тобою Печку растопила, Лешего свирепого Сверху положила, И царька подбросила, Ведьмой ворошила, И оленя стройного В уголь превратила. Габриак, Габриак, А я тебя оставила. Ты мне улыбаешься Ото всех тайком. Мысли бродят около, Мысли бродят по дому, Им бы надо быть одним, Но они привяжутся, Но они привяжутся. Может, обменяемся, Хочешь – обменяемся? Или так – возьми. Ветер носит обрывки газет. Ветер носит обрывки снега. Ветер носит обрывки людей. Чего только ветер не носит. Крысы попались в мышеловку. Ловко от неё освободились. Носились по квартире, пища, Ища что бы съесть, изничтожить, изгрызть, Прогрызть дыру в полу. На полу я увидела хвост В полный крысиный рост И откусила его. В десятый раз я бежала оттуда. В десятый раз я ушла навсегда. Я больше не буду, я больше не буду. Какая паскуда, какая паскуда, Я знаю, что буду, я знаю, что буду. Я знаю, что тянет туда. Как увидит вдруг Вдруг вдруга, Как полюбит вдруг Вдруг вдруга. Как помчится вдруг Вдруг от вдруга. И забудет вдруг Вдруг вдруга. И не станет вдруг Вдруг для вдруга. Самоубийство Готовлю таблетки: Одна, две, три... достаточно. Уничтожаю архив: Слишком много наивного в ранних вещах, Потом будут смеяться. Умирать собралась, Да архивом занялась. За делом – И расхотелось. Страшный ветер летит под откос. Защищайся от стука колёс, Убирай поскорее глаза, Это – За. Шевелится далёкое небо, И камыш расправляет бока. Тогда молчи. Молчанье лучший праздник Души смятенной и тревожной. И лёгкий ветер Сквозь пелену разбавленного неба Чуть виден мне ... Среди дождя одинокие капли. Лежи и думай. Бабочки летают. Комар садится на руку И долго Жало прикрепляет к ней. Я хлопну – он, коварный, исчезает И снова кружит. Бабочки, комар и книга – Ночь прошла. Проснулись птицы. Надо снова жить. Хочу кошку. А она – Животное ночное. И лишь засну я – Примется ходить по мне. Я с поэзией в кармане И с собою налегке. А куда иду – не знаю. А зачем мне это знать?! Если хочется – летаю. А вы умеете летать? Левитация не в моде, Особенно в моём народе. Полетела я навстречу Бабочке – сестре моей. Однодневкою в природе Буду плакать вместе с ней. Расчешу волосы, Надену платье поискусней. Хочу вкусить. Чего? Плода? Нет? Да? А отгадайте, Чей бред готовится бежать По листикам бумажным? Для этого необходимо быть отважным. Рассвет и пенье птиц Соревнуются друг с другом. Тянусь к старикам, Которые дети, Не впавшие в детство. А духом, Улыбкой, Независимостью И мужеством Сильнее молодых. Лабиринт моих чувств. Нет выхода, Нет и входа. С детства меня манили зеркала, Человек в них меняется непрерывно. Моё зеркало – спутник с 12 лет. Я вижу в нём степь и горы. Косноязычьем Выразить дремоту Не в силах я. Бессонница, сестра моя родная, И думать о тебе нелепо. Дождь моросящий. Мягкая грязь. Тёмный берет надвинь. И иди считать ворон На московских помойках. Слабость и вялость меня овевают устало. Нежная плоть шевелится в заржавленном теле. Лёгким движением скину с себя одеяло. Буду плясать и играть на измученном пляже. О, Эрос, друг, ваятель сладкозвучный, Небрежною рукою покрывало Накинешь на обоих как набат. Охота на львиц Памяти В.Г.Вейсберга Я сижу в полутёмной пещере на каком-то, кажется, мраморном, ложе. Оно покрыто большим количеством шкур и ковров. Разбросанные кругом подушки я подтыкаю вокруг себя, чтобы удобнее было сидеть. В пещере где-то справа и сзади много людей, но я на них не обращаю внимания: так меня захватывает то, что я вижу сквозь высокий и узкий пролом в стене. Это синее, неправдоподобно синее небо, и на его фоне гребень горы, опускающийся вниз справа налево прямо передо мной. Чуть ниже гребня, почти повторяя его рисунок, идёт узким барельефом тропа. Она на каких-то участках горизонтальна, на других делает лёгкий скачок вниз. Перепады эти без острых углов, как хорошо обкатанные морем камни. По этой тропе ходят львицы на водопой. – Не будете ли вы начальником охоты? – услыхала я женский голос. – Хорошо. Согласен. – Вот это я люблю! Не надо никого уговаривать и что-то объяснять. – Охотники устраиваются где-то позади меня: через щель в стене пещеры они будут стрелять. Но вот появились львицы. Как странно они движутся по своей тропе. Они прилегают к ней плотно-плотно и как бы скользят по камням. На сбивах тропы они не делают скачков, а медленно перетекают, прижавшись к почти вертикальным участкам. Но вдруг пролетела стрела, раздался выстрел, началась охота. Львицы погибали молча, падая куда-то вниз, и погибали почти все. Наконец их больше не стало. Всё кончилось. Я сидела, как в трансе, перед проломом и долго не могла даже пошевелиться. Вроде и не было этой страшной охоты в неравных (а когда она бывает в равных?) условиях. Охотники разошлись, и я осталась одна. И, наверное, навсегда запечатлелся во мне этот пейзаж: ярко-синее небо и оранжево-красный песчаник тропы, повторяющей в основном рисунок гребня, и текущая масса львиц, погибающих просто так, для забавы каких-то людей. Пространство вокруг меня Плотное и упругое. Я продвигаюсь вперёд, Рассекая его как воду. Оно сопротивляется, Но всё же уступает. Светлосерое, цвета лёгкой метели, Оно обтекает меня, Приникает ко мне Подобно ткани платья в дождь. Я с трудом прохожу Сквозь тяжёлый и тягучий воздух. Он чужд и враждебен, Он давит и душит. Я отделяю его от тела, Отодвигаю всё дальше в пространстве, Стараюсь растворить до пустоты. И постепенно он отступает. Я остаюсь одна – Одинокое дерево в поле. И одиночество это Радостно, светло и свежо, Как утреняя роса, Испаряющаяся под солнцем. Ирина Добрушина. Колючий куст. Стихи / Рассказы / 1968–1994. М., МОЛ СЛ России, 1996. |
|
||||