Как я укусила замдекана

     На четвёртом курсе я решила посещать факультативные лекции профессора Рашевского. Они начинались в семь вечера, и у меня было перед ними окно.
     Я вышла из здания (а кончала мехмат я ещё на Моховой) поиграть в волейбол, сняла часы и положила их в сумку. Около семи я отправилась на факультет. Оказалось, что введено новое для нас правило: после шести пускать в здание только по студенческим билетам. Мой лежал на продлении наверху. Я об этом сказала, попросила разрешения сходить за ним в деканат, но без толку. Меня не пустили. Тогда я просто отодвинула плечом вахтёршу и вошла в фойе. И тут в меня вцепился замдекана по хозяйственной части Федосеев. Он меня выслушал, но также внутрь не пустил. Я тоже хотела отодвинуть его плечом, но не тут-то было. Он ударил меня изо всей силы кулаком пониже ключицы в грудь. Я тут же развернулась и дала ему по морде. И завязалась драка. Море студентов и даже кое-кто из профессоров окружили нас и стали наблюдать настоящую драку с активным применением силы с обеих сторон. В какой-то момент Федосеев вцепился в мою сумку и стал её отнимать. Я не отдавала. В ярости я укусила его за палец, оставила сумку и убежала. Меня догнал Мишка Серов, отвёл на какую-то лавочку, я разревелась, он меня утешал. Наконец, я успокоилась и ушла домой.
     И вот я засела в своей комнате и стала думать, чем же всё это кончится. За меня говорит то, что драку начал он – но это могут подтвердить только вахтёрши, а они вряд ли выступят как свидетели. Далее: я укусила Федосеева, он ходит по факультету гордый, с обвязанным бинтом пальцем и всем демонстрирует свою боевую рану. Это говорит против меня. Дрались мы на паритетных началах: это видели десятки студентов и даже профессора. К тому же это его вторая драка. Первая была с Маратом Ефграфовым. Она случилась в год моего поступления на мехмат. Ребята играли в шахматы, к ним подошёл Федосеев, смешал фигуры на доске и велел уходить домой, так как уже поздно. Как там всё происходило дальше, я не знаю, вернее, уже не помню, но в результате возникшей драки Федосеев сломал Марату руку; несмотря на это Марата вышибли из аспирантуры, а Федосеев остался. Но теперь его вторая драка не с аспирантом-юношей, а со студенткой-девушкой. Это говорит, скорее, против него, но с меня вины не снимает: я же тоже дралась.
     Остаётся одно: сумка. Моя сумка, которую он отнял у меня силой. Я соображаю, что это – уголовное преступление: даже на кража, а грабёж. Вот это – мой единственный шанс. От ребят с факультета я узнала, что Федосеев пытается всучить мою сумку кому-нибудь для её возвращения мне. Я сказала: не брать. И велела распустить слух, что, если меня вышибут с мехмата, я подаю в суд, возбуждаю уголовное дело о грабеже. Свидетелей у меня вагон: видели это многие, и никто не отказывается подтвердить, что Федосеев открыто и силой отнял у меня моё личное имущество. Доказать, что сумка – моя, легче лёгкого.
     Я появилась на мехмате через неделю и немедленно была затребована к декану. Дело решили проводить келейно: декан, два замдекана (по учебной и хозяйственной части) и я.
     Я отказалась, потребовала независимых свидетелей и запись – протокол обсуждения. Сумку согласилась взять только на этих условиях, иначе иду в милицию. И немедленно. Я хорошо понимала, что возбуждение уголовного дела, даже с исходом не в мою пользу, факультету ни к чему.
     И вот мы все у декана. Я рассказываю, как было дело, декан не верит, что Федосеев отказался внять моему предложению сходить наверх в деканат за студенческим билетом. Этот пункт повисает в воздухе. Повисает в воздухе и начало драки. Конец – драку и укус – я подтверждаю. Мне пытаются вернуть сумку и закрыть дело, но на каких условиях – не говорят.
     Тогда я предлагаю сначала доказать, что сумка – моя. Описываю её содержимое, его вынимают. Все со мной соглашаются. Далее я утверждаю, что произошла кража (все прямо подскакивают), даже более того, – грабёж, ибо сумка отнята у меня силой, открыто, на людях, что и называется, согласно УК, грабежом. То, что она находится не у меня, а у Федосеева, видят все присутствующие. Всё это заносится в протокол. После этого я беру сумку и ухожу.
     Распускаю слух: если меня отчислят, подаю в суд – всё равно доказано, что я подверглась грабежу, а то, что сумка у меня, уже никакой роли не играет. Свидетелей масса.
     Через некоторое время появляется приказ: мне – строгий выговор с занесением в личное дело «за недостойное советской студентки поведение».
     Скажу кстати, что до сих пор среди мехматян моего поколения бытует легенда (на последней встрече курса я её услышала от Лели Морозовой), что выговор я схлопотала (так, дескать, было написано) за «покусание замдекана». Но я-то точно знаю формулировку.
     Через неделю на доске объявлений появляется сообщение об увольнении Федосеева.
     В то время существовал приказ ректора Университета, что если в течение года у студента никаких нарушений не будет, то выговор снимается автоматически. Я всё же подала через год заявление о снятии выговора, и об этом снятии был опубликован приказ. Однако, начальство его в мое личное дело не положило, а выговор оставило. При распределении это сыграло роль. Но как я распределялась – это особый рассказ, его я напишу позже.
     Р.S. Добавлю только, что мой шеф, член-кор. NN, потом говорил мне не раз: и как Вы могли, Ира, взять в рот такую гадость?

     Текст предоставлен автором