Виктория Андреева (1942–2002)

    Все знают, как это бывает: встречаешь человека, с которым вроде бы никогда раньше не встречался. Хотя теоретически, как теперь говорят «по жизни», вы вполне могли знать друг друга. А потом, если отношения с этим человеком находят продолжение, память начинает наполнять совершенно конкретными деталями то, чего на самом деле, может, и не было.
    Как только в начале 90-х меня представил своей матери Виктории Андреевой её сын композитор Антон Ровнер, я сразу понял, что мы с ней уже встречались в этой жизни. И правда, когда в 1963-м я поступил на филфак МГУ, Виктория Андреева уже была студенткой какого-то старшего курса. Как всегда, младшие лучше запоминают старших.
    Позже, когда я узнал, что Виктория Андреева пишет стихи, мне показалось даже, что я помню не только её живые, такие же точно как тридцать лет назад, глаза, но и знаю этот голос, тоже нисколько за эти годы не изменившийся.
    Может, мы бывали на одних и тех же заседаниях какого-то тогдашнего литобъединения? Скорее всего, мы просто переговаривались на университетском психодроме – так мы называли скверик на Моховой – не тот, перед теперешним факультетом журналистики, где помпезный памятник Ломоносову, а где – Герцен с Огарёвым.
    Так или иначе, в любой строчке Виктории Андреевой – есть дыхание той эпохи. Мне кажется, что это любой из нас «младшестидесятников», мог написать – «Ты – формы слепок в лаве естества».
    Но написала Виктория Андреева, в конце 60-х вышедшая замуж за философа Аркадия Ровнера и ещё несколько лет спустя вместе с ним и четырёхлетнем сыном Антоном эмигрировавшая в США.
    Как литературный критик я давно уже дисквалифицировался и скорее нутром, чем логикой ощущаю, что Андреева-поэт продолжает мандельштамовскую метафизичско-классицистскую линию, отнюдь не характерную для её поколения (в 60-е там, на университетском психодроме, скорее подражали больше Пастернаку, втайне завидуя его удачливым адептам вроде Вознесенского).
    Что такое «я в чаще дремучего рая», как не аллюзия на хрестоматийное «я бродил в игрушечной чаще и открыл лазоревый грот»…
    В эмиграции Виктория Андреева не только продолжала писать стихи и прозу, но и окончила New York University и занялась тем же, чем многие интеллигенты русской диаспоры – изданием журнала, двуязычного альманаха «Гнозис/Gnosis». С 1977 по 1980 увидело свет восемь номеров «Гнозиса»: от других эмигрантских изданий альманах отличался тем, что от художественной литературы шёл не в политику, а в мистику и эзотерику. Сборник стихов самой Андреевой вышел и по-русски, и по-английски – в переводах британца Ричарда Маккейна. Согласитесь, далеко не каждый русскоязычный поэт удостаивался такого внимания. В 1987 году Андреева также написала прозаический «Телефонный роман» (издан в Вильнюсе в 1996). Удивительно, но замысел или, точнее сказать, основной литературный приём, при помощи которого написан «Телефонный роман» – тот же, что и в монодраме «Человеческий голос» Жана Кокто, по которому написана одноимённая опера Франсиса Пуленка. Но разница между ними такая же, как между русской культурой и французской…
    На стихи Андреевой написал вокальный цикл «Светлые сны» для детского хора брянский композитор Марк Белодубровский.
    Двухтомник «Антология» вышел в 1994 году в Питерском издании МЕДУЗА ( в нём, кстати, увидела свет и дипломная работа выпускницы филфака Андреевой «Толстой и Фет». Если судить по Антологии Гнозиса, музыке в альманахе особого внимания не уделяли. Разве что опубликовали тексты выдающегося литератора и специалиста по музыкальному авангарду Ричарда Костелянетца. Широкую полемику в отечественных литературных кругах вызвала статья Андреевой, написанная совместно с Аркадием Ровнером, – «Третья литература».
    Тем более значительно то обстоятельство, что как только определились творческие склонности сына Аркадия Ровнера и Виктории Андреевой и он прошёл курс композиции у последовательного додекафониста Милтона Бэббита, его мать тоже занялась музыкой, в том числе и музыкальной критикой. К её суждениям всерьёз прислушивались на заседаниях АСМа, научных конференциях консерваторского «Форума», она говорила о роли музыки на собраниях Союза писателей Москвы. Её статьи и рецензии несколько раз появлялись на страницах «Российской музыкальной газеты».
    Виктория Андреева умерла весной этого года, уже неизлечимо больной встретив своё 60-летие. Но остаётся, как писала она сама:

      Мне – белый флаг надежд.
      Мне – в поле сирый ветер,
      Протянута рука из-под полы
                                              одежд.
      Мне робкие стихи, неверные
                                              обеты,
      и зябкие мечты передрассветных
                                              звезд.


    Российская музыкальная газета. №7–8, 2002.

    Назад к биографии