Песни мехмата

      Рассказывая о литературно-художественной жизни мехмата 1950-х годов, нельзя обойти одну важную её сторону.
      1950-е были годами рождения бардовской песни. К концу 50-х – началу 60-х бардовская песня зазвучала во весь голос, по всей стране покатились песни Окуджавы, Галича, Матвеевой, Высоцкого (перечисляю в том порядке, как, по моим представлениям, эти имена становились известны). Те, кого я назвал, были не просто певцами, они были большими поэтами, поэтами от Бога. Каждый из них был ярким и самобытным талантом, и, называя его, мы не думаем о том, откуда он пришёл, где учился. Каждого воспринимаем как просто Поэта.
      Но у бардовской песни, помимо этого, если можно так сказать, «поэтного» источника, был и другой источник – студенческая и туристская песня. Эта песня, родственная городскому романсу и существовавшая уже несколько десятилетий, в середине 50-х обрела как бы новый статус. До тех пор она воспринималась как чистый фольклор – не в счёт несколько песен с известными авторами (типа «Бригантины» Павла Когана). И вдруг студенты и туристы сплошь и рядом начинали узнавать новые песни того же фольклорного типа одновременно с именами их авторов. Едва ли не первым дошедшим именем была Ада Якушева. Потом пошли Юрий Визбор, Юлий Ким, Александр Городницкий. (Замечу: о некоторых из них мы услышали раньше, чем об Окуджаве.)
Как ни обидно для моих московско-университетских патриотических чувств, должен признать: среди первых студенческих бардов не было авторов из МГУ. Здесь нас явно обошёл МГПИ.
      Но в стенах МГУ тоже появилась своя бардовская песня, к сожалению, не так широко известная. Как мне вспоминается, здесь первенство было за биологическим факультетом с его давними традициями художественной самодеятельности. Во всяком случае, «Звенигород» на слова Сухарева и музыку Шангина-Березовского был известен далеко за пределами биофака.

      После столь долгого вступления перехожу к основной теме – к мехмату.
      Своя бардовская песня появилась и у нас тоже где-то в середине 50-х. Речь идёт, собственно, о двух песнях, представленных на этом сайте. Автора их слов Костю Белова я знал издалека. А с автором музыки Кантом Ливановым дружил, были мы с ним на одном курсе и в одной группе, вместе участвовали в семинаре Павла Сергеевича Александрова. Могу сказать об исключительной музыкальности Канта, его любви к классической музыке и прекрасной игре на гитаре.
      Эти две песни быстро стали популярными на мехмате. Я слышал их в разном исполнении и в разных компаниях мехматян в течение ряда лет – хотелось бы знать, поют ли их до сих пор. Им удалось как-то перешагнуть за пределы факультета, хотя широкой известности они не получили. Во всяком случае, я встречал их на сайтах и в сборниках песен (не говоря уже о самодеятельных изданиях бывших студентов мехмата).
      Сам Кант после окончания МГУ преподавал математику в московских институтах, был любимцем студентов (и студенток), ходя вместе с ними в туристские походы. Писал ли он музыку ещё к каким-нибудь песням, сказать не могу.

Михаил Белецкий 19.09.2010



Осень

Уже темно, а время только восемь,
Шумят деревья, ветрено с утра.
По тёмным стёклам барабанит осень,
По всем приметам грустная пора.

И в час, когда бедняги-пешеходы
На цыпочках торопятся домой,
Обходят лужи и клянут погоду,
Я повстречался мысленно с тобой.

Я просто снова вспомнил всё, что было,
Как провожал тебя я в первый раз,
Как мы смеялись, как двенадцать било
И как до дома шли мы целый час.

Как дождь хлестал и как мы всё шутили,
Что, видно, нас водою не разлить,
Как твои руки мокрые застыли
И как я грел их – это не забыть.

И вот я снова вижу, как заносит
С утра всё небо тучей дождевой
И, всё припомнив, называю осень
По всем приметам лучшею порой.



Звёздочка

Мелькают столбы за окошком вагонным,
О чём-то унылом поют провода,
О чём-то колёса стучат монотонно,
Над лесом печально мерцает звезда.

Я звёздочку эту давно заприметил,
Её я не знаю, но знаю одно:
Я знаю, что мне эта звёздочка светит,
Когда я один и когда мне темно.

Неважно, что раньше другая светила,
Что раньше другая светила в окно.
Пускай эта будет такою же милой,
Пускай же так светит, когда мне темно.