Свой путь
[Речь идёт о временах, когда в СССР долгие годы насаждалась (как лысенковская агробиология) мысль о том, что при хирургических операциях достаточно местного обезболивания]
Игра есть – русская рулетка.
Теперь в неё играют редко, Но – утверждает Миланян – Её заменит флюотан. Скольких несчастий можно было бы избежать, если бы нашу специальность развивали по законам цивилизации, послав за границу, как Пётр, способных отроков. А нет. Искали свой особенный путь за железным занавесом. Так было и с новым веществом для общей анестезии – флюотаном, созданным знаменитой фирмой ICI. Шефа чудом выпустили в Англию. Там он не украл, нет! Ему подарили два флакона этого нового общего анестетика. Из-за краткосрочности командировки учитель не мог узнать детали применения флюотана, и поэтому методику мы изучали по немногим вышедшим тогда статьям. Типичное заочное обучение. Поэтому, прежде чем применить флюотан у больных, было решено испытать его на себе. Ответственность взял шеф. Кроликами были мы. Но никто бы не смог обвинить шефа в русофобии, так как испытуемыми были Михельсон, Миланян и ваш покорный слуга. Эксперимент проводили в институте психиатрии – самое место, – так как там были необходимые исследовательские приборы. Опасность эксперимента мы понимали: к этому времени появились сообщения об остановках сердца при неправильном применении флюотана (это может быть при любом неправильном применении любых веществ и при местном обезболивании). Поэтому был накрыт операционный стол. Шеф помылся для операции открытого массажа сердца (тогда, в 1958 г., закрытый массаж ещё не применяли), и эксперимент начался. Всё решалось демократически, по жребию. Нумер один выпал мне, второй – Михельсону, последний – Миланяну. Меня уложили на кушетку. Наложили всяческие электроды, и Михельсон начал капать флюотан. Действительно очень быстро, не испытывая неприятных ощущений, я заснул и, казалось, через мгновенье проснулся (а прошло 20 минут). Потом лёг Михельсон. Анестезию благополучно провёл Миланян. А потом настала его очередь, и анестезию пришлось проводить мне. Но в отличие от того, что было написано в статьях, у меня был выражен синдром «похмелья» (водители! Не пейте, садясь за руль), и я передозировал флюотан. Давление упало до нуля. К счастью, я выронил маску, и действие флюотана быстро закончилось. Всё обошлось благополучно. А мой друг Миланян утверждал, что флюотан специально придуман для геноцида его нации. Флюотан и сегодня, спустя 35 лет, применяют во всём мире, а в нашей стране – это единственный ингаляционный общий анестетик, только применять его должны не дилетанты, а квалифицированные специалисты (это относится и к вождению самолётов, и к руководству страной). Алексей Маневич. Автобиография в 5 пунктах (вирши и коментарии). М., «ОМБ», 1994. […] В 67-м году […] шли бесконечные «базары» в партийных инстанциях о судьбе хирургических отделов, которые переводили из Русаковки [детской больницы имени Русакова (Г.В.)] в другую больницу. Даже я был вынужден иногда приходить в больницу не к 8.00, а значительно позже. Это не соответствовало моему устоявшемуся имиджу, и как-то раз во дворе больницы меня встретил кто-то из коллег. Зная мою пунктуальность, он удивлённо спросил меня о причине столь позднего прихода. Я, изобразив гнев, вскричал: «Бюрократы! Мой папа – турецкоподданный, а мне не дают визу в Турцию!». Недели через две, когда я проводил наркоз на тяжелейшей операции у ребёнка по поводу патологии печени, поступил приказ по телефону: к 13.00 явиться в институт к секретарю парткома. Пришлось просить мою любимую Станиславу Ивановну заменить меня и ехать, как я полагал, на очередную разборку. В 13 часов в институте был традиционный обеденный перерыв. Парторг заведовала биохимическим отделом. Размещался он на втором этаже в одной большой комнате. В ней был выделен закуток – кабинет заведующей. Она же – парторг. Лаборатория была пуста. Только на пороге своего кабинетика стояла вызвавшая меня и манила довольно толстеньким пальчиком. Когда я вошёл, она закрыла дверь и, не предложив сесть, задала вопрос: «Алексей Зиновьич! Почему вы скрыли от партии, что ваш отец – турецкий подданный?». […] Алексей Маневич. Явка с повинной. М., 2004. |