Спектры Москвы

Серёже Никитину

Я смотрю на Москву через призму поэзии,
Через призму музыки, через призму любви.
Просто так на Москву смотреть бесполезно,
Просто так ничего не увидите вы.

Просто так не услышите крыши притихшие,
Просто так не оцените плечи мостов,
Просто так вам и церкви покажутся лишними,
Просто так не поймёте полёт куполов.

Не увидите вы, что как линии в спектре,
Окружённые радугой радостных улиц,
По Москве полетели прямые проспекты
И как струны гитар натянулись.

Москвичи музыкантами бродят по городу,
Осторожно шагают и трогают струны,
И такие из них извлекают аккорды –
Композиторам было бы трудно.

Я смотрю на Москву через призму поэзии,
Через призму музыки, призму любви. . .

1964


Ростовские звоны

Купола застыли над Неро,
Тишина зазвенела росой,
Ей откликнулся колокол первый,
Загудел, зазвенел Сысой.

А товарищи по колокольне
Подождали и ринулись в бой –
Им молчать было очень больно,
Когда плакал и пел Сысой.

И полились в долину звуки,
Их печаль так светла была!
Наполняясь сладчайшей мукой,
Вслед за солнцем она плыла.

Просыпалась, ликуя, сила.
Целый ливень любви и слёз.
Звонко иволга заголосила,
И полился сок из берёз.

Всё гудело, звенело, плыло,
И закат полыхал щекой.
И, как колокол, сердце било –
Тесно было в клетке грудной.

1966


Несбывшееся

Не думайте о том, что было
И что могло бы быть,
О том, что позабыли
И не смогли забыть,

Несбывшемся и светлом,
Ушедшем в никуда,
Не думайте об этом,
Забудьте навсегда

О парусах, что в море,
И в море островах,
Забудьте эти горы
И те цветы в горах,

О женщинах, идущих
По тротуарам к вам,
О женщинах, бегущих
От вас и по волнам.

Забудьте все вокзалы,
Зовущие туда,
И то, что вам сказал я,
Забудьте навсегда.



Мне хочется стать твоим утром,
Когда ты проснёшься, а я,
Как будто не я, а луч солнца как будто,
Тихо коснусь тебя.

Мне хочется быть для тебя сегодня
Каждой мелочью дня
И каждой минутой твоею свободной,
Связавшей только меня.

Мне хочется стать твоим вечером синим,
Зажёгшейся первой звездой,
Я буду твоим вечерним камином,
Горящим рядом с тобой.

Я буду твоей сгорающей ночью,
Обнявшей тебя, как сон.
Я утром растаю светящейся точкой –
Любившей тебя звездой.

1968


На краю Вселенной или где-то около,
Найдя, наконец, хрустальную кровать
И расчесав растрёпанный хвост на локоны,
Комета-вертихвостка ложилась спать.

Отгремели гимны мирового радио,
Час для полуночников тоже отгремел,
Сон – кусочек вечности, у судьбы украденный,
На ресницы звёздные сам прилечь хотел.

Чтоб виденья странные выдав за теории,
Утром изумлённым людям рассказать.
Рассказать про встречи в небе с метеорами
И налёт туманный с Андромеды снять.

Я во сне увидел кривизну пространства.
В центре, весь смиренье, спал усталый Бог,
Мирно отдыхающий после долгих странствий,
Даже Всемогущий к ночи изнемог!

И в обнимку спали противоположности,
Спали диалектики идеальным сном,
И во сне простыми становились сложности,
Свежими и сложными они будут днём.

1963


Снежный вальс

Серёже Никитину

Этот вальс прозвучит для вас,
Когда ночью кругом тишина,
Когда кончились все слова
И осталась печаль одна.

Когда год пролетел, как сон,
Когда в поле метель улеглась,
Скрипки елей звучат в унисон –
Начинается снежный вальс.


В наступающий Новый Год
В белый саван оделась земля:
Ей казалось – она умрёт,
Только новая жизнь пришла.

И всё так же горит огонь,
И вино разжигает кровь,
И по-прежнему ты со мной –
Улетающая любовь.


1968


Зима

I
Я – дерево.
Я двести лет стою в лесу.
Двести лет – это совсем немного
И я никогда не жалею, что мне уже
Это не так уж плохо – двести лет

Я – дерево.
И я люблю всё, что любят другие деревья.
Я люблю зимой, закутавшись в снег,
И я люблю, приосанившись,
Они такие маленькие, молодые.
Редко кому больше семидесяти.

Я – дерево.
За двести лет я не стало первой скрипкой
Просто я к этому не стремилось.
Мне хотелось стать выше и сильнее.
Но мне совсем не хотелось стать
Мне бы тогда не хватило собственных веток,

Я – дерево.
И я люблю зимой, закутавшись в снег,
И я никогда не сочиняю музыку –
Прислушайтесь.
Я двести лет играю в лесном оркестре.

II
Чистое белое время.
И выбеленное пространство.
Зима как свежая рубаха
Прохладно облегает тело.
И стихи сочиняются белые.
И ложатся на белую музыку.
Как тени на белый снег.


Подражание Адамо

Je vous offre. . .

Мадам, возьмите мою тоску.
Я вам предлагаю моё одиночество.
Я подарю вам ночную Москву
И вообще всё, что вам хочется.

Мадам, в этот вечер, от грусти пьян,
Я вам подарю всё осеннее золото.
Мадам, вы любите слушать орган,
Когда на душе одиноко и холодно?

Мадам, этот дождь теперь только ваш,
Как весь этот город, дождём очищенный.
Мадам, разделите со мною плащ,
Доверьтесь мне – богачу и нищему.

Мадам, вы уходите? Но почему?
Простите, мадам, если я вас обидел.
Ах, вы не одна...Вы идёте к нему...
Простите, мадам. Мадам, простите...


Слёзы облаков
Une larme aux nuages

Дождь – это слёзы.
Слёзы облаков, потерявших солнце.
Они плывут над землёю,
Не видя ничего от слёз.
И, если ты увидишь эти слёзы,
Вспомни про облака, потерявшие солнце.
А когда облака уходят,
Выплакав над землёй своё горе,
Снова появляется солнце,
Весёлое, как всегда.
Оно и не подозревает,
Что творится с облаками,
Плывущими где-то над землёй.


На Кольском

Озёра, как слёзы по ком-то усопшем,
Быть может, растаявшим ледникам.
Мы молча стоим у подножия сопки,
Как будто причастные к этим слезам.

Покорно внемля молчаливым узорам,
В малиновом свете сменившихся зорь,
Ни словом, ни шагом мы с ними не спорим,
Мы лишь отражаемся в глади озёр.

И в блекнущих красках ушедшего лета
Находим спокойствие и тишину.
Печали заката, печали рассвета
И наши печали сливались в одну.